Прежде чем перейти к положительному изложению вопроса, сто́ит вкратце объяснить формат статьи.
Во многом, то что будет излагаться в данном разделе совпадает с аналогичным разделом «Практической философии», поэтому я просто продублирую текст с небольшими правками.
Данная статья является моей интерпретацией экономической теории Маркса. Она, безусловно, претендует на изложение точки зрения Маркса. Однако, при этом, я отдаю себе факт, что некоторые вопросы я понимаю неверно, некоторые просто по-другому, а по некоторым вопросам сегодня вообще невозможно установить истинную точку зрения Маркса.
Идея такой статьи задумывалась давно. Однако все никак не мог подступить к началу написания данной статьи. Я боялся ошибиться в тех вопросах, в которых не до конца уверен и оказаться таким образом в положении Комолова и других людей, которых я же и критиковал. По каждому такому вопросу я набирал литературу и начинал ее изучать. Однако, присутпив к чтению источников, я обнаружил, что передо мной возникают все новые и новые проблемы, о существовании которых я не знал раньше. Тогда я набирал источники уже по новой проблемы, после ознакомления с которыми, планировал вернуться обратно к отложенным вопросам. Но ситуация повторялась. В какой-то момент я понял, что я и есть тот самый Ахиллес из апории Зенона: объем работы постоянно растет, а я не сдвинулся с места и нахожусь в той же точке, что и в самом начале.
Я некоторое время посвятил анализу проблемы. И решил ее следующим образом. Я решил написать статью в духе википедии. Но не в том смысле, что множество людей могут ее редактировать (хотя в будущем я планирую сделать именно это, но речь сейчас о другом), а в том, что данная работа изначально отказывается от претензии на завершенность. Я планирую писать и переписывать эту работу постоянно, пока смогу это делать. Или пока не надоест.
Я считаю, что это не только является решением моей или чьей-либо еще проблемы. Я думаю, что это единственно марксистский подход к теоретической проблеме. Это хорошо видно, если осмыслить этот подход с точки зрения того, о чем писал Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии», когда он писал про относительную истину.
Если говорить более определенно, то мой план таков. Я буду излагать свое понимание таким, какое оно у меня есть на данный момент, а не ждать, пока я прочитаю вообще всю литературу по экономической теории Маркса. Когда я закончу такое черновое изложение, охватывающее метод и теорию стоимости, то я уже начну ревизию собственной рукописи на основе чтения дополнительной литературы. Что-то дополню, что-то уберу, а что-то полностью пересмотрю. И такая ревизия будет проводиться с каждой новой прочитанной работой, коль скоро она будет затрагивать вопросы, касающиеся нашего предмета.
Конечно, это логическая, идеальная схема. Еще не дописав до конца даже раздел про метод я перечитывал текст и вносил в него правки. Кроме того, я не давал обет теоретического целибата: я ежедневно читаю работы посвященные марксизму, и некоторые их фрагменты относятся к вопросам, которые я уже изложил. В таком случае, я вношу правки сразу же.
Дело тут не о том, чтобы строго придерживаться последовательности, о которой я написал. Нет, я написал это для того, чтобы у вас при чтении было понимание того, что вы читаете. Возможно, это введение отметет много вопросов. Например, многие моменты на данный момент просто полагаются без какого-либо обоснования. Это как раз объясняется данным форматом: иногда обоснования есть, иногда их нет — но на данном этапе я просто пропускаю их. Иначе я бы просто не написал этот текст.
Теперь я изложил вам свой подход и желаю вам приятного чтения!
На эту тему написано множество книг, статей. Даже видео эту тему имеется в большом количестве. Зачем еще одна статья в 2024 году? Если говорить в целом, то несмотря на огромное число работ, посвященных данному вопросу, сегодня все еще широко распространено неверное понимание экономической теории Маркса. Даже те, кто сегодня считается теоретиками марксизма, проводят линию отличающуюся, вплоть до противоположности, от линии Маркса. Часто из их уст можно услышать положения, которые Маркс прямо и недвусмысленно критиковал в своих работах. Проблема в том, что это видно только тем, кто сам изучил работы Маркса. Основная масса населения в силу самых разнообразных причин не сделала это. Поэтому этим людям кажется, что указанные теоретики продвигают ортодоксальный марксизм, а их противники — ренегаты и оппортунисты.
Данная статья призвана ознакомить зрителей с положениями самого́ Маркса, и показать, что «все не так однозначно», что даже в самых фундаментальных вопросах современные марксисты путаются и несут чушь
Если человек после прочтения данной статьи отложит в сторону личные симпатии и антипатии, пойдет и прочитает соответствующие работы Маркса, сравнит аргументы обеих сторон, и примет решение, чья позиция более обоснована, — тогда можно считать, что этот текст писался не зря.
Прежде чем перейти к обсуждению экономического метода Маркса по существу, необходимо сначала разобраться с некоторыми вопросами формального характера. Во-первых, нужно ответить себе на вопрос, а имеется ли вообще предмет данного обсуждения? С чего мы взяли, что существует какой-то метод Маркса? {«Какие ваши доказательства?»}
Утверждать, что метод, о котором будет идти здесь речь существует, мы можем на основании соответствующих высказываний самого́ Маркса, в которых он однозначно говорит о том, что в «Капитале» им был применен метод. В послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала» Маркс пишет, что «метод, примененный в “Капитале”, был плохо понят…»1. В предисловии к французскому изданию, он утверждает, что «метод, исследования, которым я пользуюсь и который до сих пор не применялся к экономическим вопросам, делает чтение первых глав очень трудными»2. Из данных, а также многих других фрагментов, можно сделать однозначный вывод, что в «Капитале» Маркс применял определенный метод.
Хорошо, мы убедились, что метод Маркса существует. Но с чего мы взяли, что он отличается от других методов? Об этом нам так же сообщает сам Маркс. Из тех же самых цитат мы узнаем, что его данный метод «до сих пор не применялся к экономическим вопросам»2, а потому «был плохо понят»1.
Здесь уместно будет задаться вопросом о том, имеются ли еще какие-либо тексты Маркса, в которых он описывает свой метод или же все так и будет крутиться вокруг двух вышеприведенных цитат?
Вообще, Маркс собирался дать краткое описание своего метода, о чем он сообщал в письме Энгельсу3, а также Дицгену4. Однако такая работа Маркса так и не была найдена среди его текстов5.
В нашем распоряжении имеется лишь несколько более-менее крупных фрагментов, посвященных этому вопросу. Во-первых, это, конечно же, фрагмент Экономических рукописей 1857—1859 гг., озаглавленный «Метод политической экономии». Во-вторых, это предисловие к работе Маркса «К критике политической экономии». И наконец предисловия и послесловия к изданиям первого тома «Капитала».
Кроме этих крупных фрагментов имеются краткие замечания Маркса, посвященные тем или иным проблемам метода. Они расположены как в самих экономических работах, так и в личной переписке.
Особняком стоит выделить работы Энгельса, посвященные диалектике, и его же тексты, посвященные экономическим работам Маркса. С одной стороны, не поддается сомнению тесная совместная работа Энгельса и Маркса, что свидетельствует в пользу того, чтобы использовать работы Энгельса в качестве источника по изучению метода Маркса. Кроме того, на фоне скудного, сжатого, оформленного подчас в поистине гегелевски-непонятной форме, изложения Маркса, работы Энгельса в силу своей популярности и подробности выглядят в этом смысле выигрышно. Вместе с тем, существует небезосновательное мнение о различии методологических подходов Маркса и Энгельса. По понятным причинам такое мнение шире распространено за рубежом, нежели в странах бывшего СССР. Однако и у нас можно найти приверженцев такой точки зрения6. В дальнейшем мы не раз коснемся данной проблемы при обсуждении конкретных разделов.
Помимо указанных в качестве источников можно так же использовать решения Маркса конкретных проблем, вставших перед экономической теорией. Для этого нужно взять конкретную проблему и ее решение, данное Марксом, и путем определенного абстрагирования перевести это конкретное решение в методологическую плоскость. После этого им можно будет пользоваться не только для решения данной конкретной проблемы, но и для решения проблем, относящихся к тому же классу. О возможности такого подхода писал, в частности, Ленин7.
Применение приемов, извлеченных из «Капитала», за его пределами приводит нас к т. н. «широкому» пониманию метода Маркса. Такая интерпретация отождествляет метод Маркса и материалистическую диалектику. Помимо этой, можно выделить также точку зрения, согласно которой под методом «Капитала» нужно понимать только то, что применимо только к экономической действительности, а за ее пределами — скажем, в физической, или химической действительности — уже неприменимо. Сюда относится в первую очередь теория товарного фетишизма.
Отдельно можно ответить широко распространенную в СССР второй трети XX в. трактовку метода Маркса и материалистического понимания истории. Аргументом против такого понимания можно считать высказывание Энгельса, в котором он сравнивает, а значит, в известном смысле, противопоставляет метод, примененный Марксом для критики политической экономии, и материалистическое понимание истории, также открытое Марксом8: если бы материалистическое понимание истории и метод, примененный Марксом в «Капитале» являлись одним и тем же, то вряд ли кому-либо пришло в голову говорить, что одно не менее важно, чем другое.
В нашем изложении в понятие метода Маркса будет включаться оба подхода, коль скоро они применяются Марксом для исследования экономики. Условно мы выделим три крупных элемента:
метод восхождения от абстрактного к конкретному;
диалектические категории;
теория товарного фетишизма.
Поскольку первые два элемента тесно связаны с философией Гегеля (в то время как третий — с философией Фейербаха), то следует сначала разобрать вопрос о взаимосвязи метода Маркса и философией Гегеля.
Во взаимоотношениях Маркса и философии Гегеля можно выделить следующие периоды:
По словам самого же Маркса, хотя он и был знаком с отрывками произведений Гегеля, тем не менее не разделял его положений9 до этого времени. В то время он больше склонялся к философии Канта и Фихте10. В конце этого периода он совершает попытку изложить «систему философии права», причем делает это, по его признанию, в духе Фихте11.
Однако, с переездом в Берлин и под влиянием участников «Докторского клуба» — младогегельянцев — Маркс еще раз перечитывает Гегеля, на этот раз полностью12. И становится младогегельянцем. Существенное влияние Гегеля можно проследить в его диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура»13. Вместе с тем, нельзя не отметить, что даже в этой ранней работе, приходящейся на гегельянский период развития мысли Маркса, уже можно отметить попытку самостоятельного применения метода Гегеля, причем, в истории философии — в области, в которой Гегель является общепризнанным гением14. Вообще этот период характеризуется переходом от гегельянских позиций к фейерабаховским. В серии статей «Дебаты о свободе печати» Маркс еще исходит из гегелевских положений15. А в «К критике гегелевской философии права», как понятно из даже из названия, он критикует подход Гегеля, и уже стоит на вполне фейербаховских позициях16. Окончательный переход на точку зрения Фейербаха можно увидеть в «Философско-экономических рукописях 1844 г.».
Однако, уже в следующем году Маркс с Энгельсом пишут «Немецкую идеологию», в которой не только еще более основательно критикуют Гегеля , но и критикуют уже позицию Фейербаха за то, что он не покинул точку зрения созерцательного материализма17. Более того, их критика не останавливается на двух названных философах — они критикуют саму философию в целом18. В «Святом семействе» они продолжают эту линию, углубляя и конкретизируя ее, указывая приемы философов, которые лишь создают впечатление решения проблемы, в то время как на самом деле являются лишь забалтыванием действительных вопросов.
Подвергнув философию в целом и отдельных философов в частности обстоятельной критике, Маркс и Энгельс переключаются на положительное изложение своего учения, которое они хотят противопоставить философскому подходу19. Тем не менее, к моменту написания «К критике политической экономии» Маркс корректирует свое отношение к Гегелю: если в «Немецкой идеологии» и «Святом семействе» он отказывается как полностью от Гегеля и философии как таковой20, то теперь он готов признать выдающиеся заслуги Гегеля в области разработки проблем разумного — и в этой части — научного мышления21. Мы предполагаем, что это обусловлено тем, что до этого периода Маркс сам находился в материале философии и истории — в тех отраслях знания, где он видел отставание и недостаточность Гегеля от требований дня. Но когда он погрузился в материал политической экономии, он обнаружил налицо отставание даже самых современных экономистов от Гегеля в вопросах метода и осмысления эмпирического материала. Поскольку перед Марксом стояла задача создать новую науку с нуля, он оказался перед дилеммой, либо использовать поверхностный метод буржуазных экономистов, либо использовать философию Гегеля — никаких других альтернатив в то время не было22.
Тогда Маркс решил выработать свой собственный метод, взяв за отправную точку гегелевскую диалектику. В результате получилась материалистическая диалектика. Здесь важно удерживать в сознании одновременно два положения: 1) диалектика Маркса является наследницей диалектики Гегеля23, а значит, в определенном смысле, тождественна с ней; 2) диалектика Маркса противоположна диалектике Гегеля24. Важно фиксировать в мышлении оба пункта одновременно, так как некоторые последователи Маркса игнорируют либо первое, либо второе положение.
В чем заключается тождество диалектики Маркса и диалектики Гегеля? На этот счет у самого Маркса нет четких и определенных рассуждений. Широко известен его тезис, согласно которому «у Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно»25. Часто это интерпретируется следующим образом. Когда Маркс пишет, что диалектика Гегеля «стоит на голове», то он имеет в виду объективный идеализм последнего, который заключается в том, что в основе материальных явлений лежит идея, дух, бог. Далее, при таком взгляде, получается, что в остальном с диалектикой Гегеля все в порядке. Следовательно, процесс переворачивания диалектики с головы на ноги заключается просто в том, чтобы избавиться от религиозной, объективно-логической (панлогической) подоплеки, оставив остальное как есть, и метод Маркса готов!
Крайним выражением такого подхода можно считать концепцию Вазюлина. От тезиса о тождестве диалектики Маркса и диалектики Гегеля он без достаточных оснований — т. е. некритически — прыгает сразу к определенной форме тождества: он полагает, что Маркс взял экономические категории и расположил их ровно так, как Гегель расположил логические категории в «Науке логики». С такой точки зрения, исследование метода Маркса заключается в том, чтобы указать параллельные пары между категориями «Капитала» и «Науки логики». На наш взгляд, очевидна практическая тупиковость такого подхода: этот метод позволяет указать параллели между двумя уже существующими теоретическими построениями, но никак не помогает ученому исследователю создать еще несуществующую теорию, не вооружает его инструментами, облегчающими его работу, ориентирующими его в сыром материале. Аналогией такого подхода является попытка «материалистического прочтения Библии», при которой бы просто взяли и заменили имена авраамических персонажей на имена известных ученых.
В связи с этим важно вспомнить критику Маркса в адрес диалектического метода Прудона. Маркс отмечает, что Прудон пытался изложить политическую экономию именно диалектически26. Однако, поскольку Прудон разделяет иллюзии спекулятивной философии27, то он понял задачу диалектического изложения политэкономического материала весьма поверхностно — как подгонку политэкономических категорий под гегелевские схемы28. То же самое мы встречаем и в трудах Вазюлина.
На наш взгляд, Вазюлин необоснованно утверждает, что Маркс в применении наработок Гегеля ориентируется именно на первый том «Науки логики». Скорее, он позаимствовал идеи из третьего тома «Энциклопедии философских наук». Об этом мы будем говорить в разделе про метод восхождения от абстрактного к конкретному.
В чем же противоположность диалектики Маркса и диалектики Гегеля? В послесловии ко второму изданию первого тома «Капитала» Маркс так описывает эту противоположность: «Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней29. Как правило этот фрагмент понимают в том смысле, что Гегель, будучи объективным идеалистом, считал, что первичен Бог, Абсолютный дух или Идея, а потому действительное есть лишь его проявление. И это верное понимание, но оно не отражает глубины мысли Маркса, которую мы обнаружим в его критику Гегеля во «Введении». Там он пишет, что процесс восхождения от абстрактного к конкретному «есть лишь тот способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного»30. Таким образом, отличие метода Маркса от гегелевского состоит не только в том, что последний исходит из Абсолютного духа, но и в разном понимании соотношения логического и исторического. Эта проблема является частью вопроса о марксовом понимании метода восхождения от абстрактного к конкретному, к рассмотрению которого мы и переходим.
Крупнейшим источником по вопросу о методе Маркса является третий пункт введения из «Экономических рукописей 1857—1859 гг.». Он открывается рассуждением Маркса о том, откуда следует начинать рассмотрение предмета политической экономии. Маркс констатирует обманчивость подхода, согласно которому рассмотрение должно начинаться «с реального, конкретного, с действительных предпосылок, следовательно, например в политической экономии, с населения, которое есть основа и субъект всего общественного производства»31. Проблема такого способа заключается в том, что само население есть не что иное как абстракция, если при этом отвлекаются от его классового строения. Но чтобы понять классы, нужно прежде этого понять основы, на которых они покоятся: наемный труд, капитал и т. д. Но и эти основы, в свою очередь, имеют своей предпосылкой разделение труда, стоимость, труд и т. д. Получается, что при указанном способе рассмотрения получилась бы синкретичная («хаотическая») картина населения, а не его научное понятие. Для того, чтобы исправить это пришлось бы исследовать его и аналитически выделять все более простые категории. Получив такие тощие определения, нужно было пройти обратный путь, конечной целью которого было бы опять понятие о населении, но уже не хаотическое, а как о богатой совокупности многих определений и их отношений32.
Таким образом, Маркс выделяет два пути движения мысли при исследовании предмета. Один — от «хаотического» представления о предмете к простейшим определениям. Второй — обратный — от предельно тощих абстракций к самому предмету, который теперь предстает как конкретная совокупность определений и их связей.
Маркс пишет, что первым путем следовала политическая экономия в период своего возникновения. В своих трудах они начинают с населения, государств или нескольких государств, а заканчивают — абстрактными всеобщими отношениями: разделением труда, деньгами, стоимостью и т. д. После того как эти абстрактные понятия более-менее устоялись в литературе, начали возникать экономические системы, которые пытались синтезировать абстрактные категории и, таким образом, доходили до уровня государства, мирового рынка и т. д.
Маркс пишет: «Последний метод есть, очевидно, правильный в научном отношении»33.
Коль скоро нисхождение от синкретного к абстрактному уже совершено и, таким образом, абстрактные категории предмета исследования выделены34, то можно начинать восхождение от абстрактного к конкретному.
Суть данного восхождения заключается в том, что мы строим свою теорию не абы-как, а в определенном направлении. При этом, категории предмета должны рассматриваться нами в более-менее строгом порядке.
Этот порядок заключается в том, что мы сначала рассматриваем более абстрактные уровни предмета и соответствующие ему категории, а потом переходим к более конкретному уровню рассмотрения того же самого предмета и исследуем уже те категории, которые соответствуют этому уровню изучения.
Раз речь идет о восхождении от абстрактного к конкретному, то важно понимать, какой смысл Маркс вкладывал в эти категории.
Под конкретным Маркс понимает понятие богатое определениями35. Под абстрактным он понимает, соответственно, понятие бедное определениями. Эти категории имеют смысл только по отношению друг к другу, то есть являются соотносительными. То или иное понятие не является абстрактным или конкретным само по себе, оно может являться таковым только по отношению к другому понятию.
Здесь важно отметить, что под «определением» понимается не процедура объяснения какого-либо термина, приписывание ему значения (дефиниция), а наделение исходного понятия дополнительными признаками, конкретизация понятия (детерминация). Определение, таким образом, тесно связано с восхождением от абстрактного к конкретному: этот метод представляет собой не что иное как постепенное движение от неопределенного к определенному, то есть от того уровня рассмотрения предмета, на котором он имеет мало характеристик, к тому уровню, где их большое количество, и они взаимосвязаны между собой. В результате у нас получается такая теоретическая модель предмета исследования, которая с каждым этапом восхождения учитывает все больше и больше деталей изучаемого предмета, и таким образом, может объяснять его все точнее и точнее.
Например, если мы изучаем человека, то сначала мы будем рассматривать те характеристики, которые касаются каждого человека. Это будет первым уровнем восхождения. На следующем уровне мы должны выделить новую определенность, в результате которой мы получим различные группы людей. Скажем, мы вводим определенность половой принадлежности. На этом, более конкретном этапе восхождения, для каждого человека будет характерно как то, что свойственно ему как человеку вообще, так и то, что свойственно ему как представителю определенного пола. Но если то, что мы изучили на первом этапе восхождения свойственно как ему, так и любому другому человеку, то, напротив, те определения, которые мы получили на втором этапе рассмотрения принадлежат не всем людям, а только представителям того или иного пола.
Изначально Маркс, в соответствии с методом восхождения, планировал начать с самых абстрактных категорий, характеризующих хозяйство — производства, распределения, обмена и потребления, — однако позже отказался от этой идеи36.
В «Капитале» он начинает, таким образом, не с категорий, характеризующих любое хозяйство, а с определений, свойственных капиталистическому способу производства. Первой, наиболее абстрактной, категорией данного типа хозяйства является товар. Поэтому свое исследование в «Капитале» Маркс начинает с товара37.
Как товар, так и все остальные категории капиталистического хозяйства, имеют двойственный характер38. Так что можно выделить два ряда категорий, описывающих капиталистический способ производства. В первом ряду категорий находятся понятия общие как для данного, так и для других типов (первобытного, рабовладельческого, феодального и пр.) типов хозяйств. К такого рода категориями относятся потребительная стоимость, труд, средство производства, рабочая сила и т. д. Ко второму ряду относятся понятия, присущие исключительно капиталистическому хозяйству (например, стоимость, прибавочная стоимость, процент и т. д.). Категории второго ряда Маркс называет экономическими, поскольку именно они исторически являлись предметом исследования политической экономии.
Каждая экономическая категория представляет собой овеществленное производственное отношение39. То есть мы можем установить однозначное отношением между той или иной категорией и тем или иным производственным отношением, складывающимся между людьми в процессе капиталистического производства.
Соответственно, восхождение от абстрактного к конкретному при исследовании капиталистического хозяйства, принимает вид исследования производственных отношений между группами лиц в процессе капиталистического производства: от более абстрактных и всеобщих производственных отношений ко все более конкретным и специфическим.
Самым простым производственным отношением в капиталистическом хозяйстве является отношение простых товаропроизводителей. На этом уровне абстракции Маркс абстрагируется от всех различий имеющихся у агентов капиталистического хозяйства таким образом, что они все предстают как простые товаровладельцы, товаровладельцы без дальнейших определений. То есть, в такой модели еще отсутствует деление на капиталистов и рабочих, на функционирующих и денежных капиталистов (рантье), на капиталистов и земельных собственников. Тем не менее, здесь все еще остаются специфические определения, отличающие капиталистическое хозяйство от других способов производства. Данный уровень рассмотрения получил в марксистской традиции название «простого товарного хозяйства»40. Подробнее простое товарное хозяйство будет исследовано нами ниже в соответствующем разделе. Производственному отношению между простыми товаропроизводителями соответствует категория «стоимость», которая является экономической формой продуктов труда товаропроизводителей. На данном уровне абстракции Маркс исследует определения и законы, вытекающие из указанной формы организации производства.
На следующем этапе восхождения от абстрактного к конкретному Маркс выделяет среди всех товаров особый товар — деньги. К деньгами относятся все те же определения, полученные на предыдущем уровне абстракции, характерные для товара. Но не только они: у денег возникают свои особенные определения, которые как раз и отличают этот товар от всякого другого продукта труда. Соответственно этому, все товаропроизводители делятся на две группы: на владельцев денег — покупателей, и владельцев любого другого товара — продавцов. Маркс исследует то, какие изменения возникают в функционировании товарно-денежном хозяйстве по сравнению с простым товарным хозяйством.
На следующем этапе Маркс выделяет из всего товарного мира средства производства и рабочую силу. Со стороны производственных отношений это соответствует выделению, с одной стороны, владельцев денег, которые покупают именно средства производства и рабочую силу, а не, скажем, предметы потребления, которые именуются капиталистами. А с другой стороны, из массы продавцов всевозможных товаров выделяются продавцы особого товара — рабочей силы. Здесь появляется классовое деление. Маркс исследует новые определения, которые отличают такое простое капиталистическое хозяйство от товарно-денежного. Здесь появляются такие новые категории как прибавочная стоимость, стоимость рабочей силы, постоянный и переменный капитал и т. д.
На следующих этапах Маркс рассматривает конкуренцию между индивидуальными капиталами. Такому введению новых производственных отношений соответствует превращение стоимости товара в его цену производства. Далее, Маркс рассматривает разделение эксплуататоров, с одной стороны, на функционирующих капиталистов и денежных капиталистов, чему соответствуют новые категории «прибыли на капитал» и «процент», а с другой стороны, на капиталистов и землевладельцев, в результате чего это новое производственное отношение овеществляется в категории «рента».
Таким образом, на каждом следующем этапе мы получаем все более конкретных агентов капиталистического хозяйства, на которых распространяются и законы более абстрактного уровня, к которому они относятся. Но помимо этого они имеют и свои собственные законы своего существования.
При этом, некоторые группы лиц, например, простые товаропроизводители существуют в развитом капиталистическом хозяйстве не только теоретически, но и в действительности: сегодня наряду с крупными монополистическими предприятиями существуют те, кто производит товары или услуги своими собственными силами без найма рабочей силы.
Такой способ построения теоретической модели позволяет не только поэтапно все ближе приближаться к действительности, но и накладывает определенные требования на исследователя. С одной стороны, он ограничивает «полет его фантазии» и, в этом смысле, усложняет его работу, но в то же время, с другой стороны, такое ограничение задает определенный курс движения его мысли, отсекая остальные как заведомо тупиковые и ведущие к парадоксам и, таким образом, одновременно облегчает работу ученого.
Речь идет о том, что при применении метода восхождения от абстрактного к конкретному, вы должны вводить каждую следующую категорию не в любом порядке, а только из установленных на предыдущем этапе категорий.
Например, деньги определяются Марксом через товар. Это означает, что прежде чем вы исследуете деньги, вам нужно исследовать товар. Причем, исследовать товар нужно таким образом, чтобы не привлекать на данном этапе категорию денег. Только после этого нужно показать, как из отношений товаропроизводителей развиваются отношения более конкретные — отношения покупателей и продавцов.
[^]: